Форум » Искусно об искусстве » ВОСТОК - дело тонкое... » Ответить

ВОСТОК - дело тонкое...

ТОМИК: Как может тебя увидавшее око В разлуке от слез не ослепнуть до срока? Хоть сам я живу без тебя, – удивляюсь Тому, кто живет от тебя так далеко. Джами

Ответов - 29

ТОМИК: Ты представлялась мне иною, а не такой, как во плоти. Я начал странствовать, надеясь тебя когда-нибудь найти. Теперь, когда тебя нашел я, понятно стало мне: ты – то, Что я давным-давно оставил в начале своего пути. Джами

ТОМИК: Обращался я к Аллаху от страданья по тебе, Рвал терпения рубаху от страданья по тебе, Натерпелся боли, страху от страданья по тебе. Проще: стал подобен праху от страданья по тебе. Джами

ТОМИК: Спешил я приукрасить другим под стать себя, Не ближних за терпенье – хвалил опять себя, Когда ж узнал в разлуке, где спешка, где терпенье, Тогда, хвала Аллаху, я смог познать себя. Джами


ТОМИК: Тоска по тебе унесла столетнюю радость мою. Я в сердце печали печать, как в чаше тюльпан, утаю, Когда же я в землю сойду с душою, сожженной тобою, Из сердца тюльпан я взращу и ветру свой стон изолью. Джами

ТОМИК: Я клялся верным быть, но верным быть не мог, Ты прогнала меня, теперь я одинок. Ты сетуешь, а я главу посыпал прахом, Хоть по твоей вине я клятвой пренебрег Джами

ТОМИК: То море плещет, ценный дар скрывая, Все капли в нем - как бы вода живая. Его равняют с царскою казной, "Сокровищницей мыслей" называя. Навои

ТОМИК: Твои стихи, о Навои, как перлы все блестят, Из глуби недр твое перо добыло ценный клад, - Да не один, не десять их, не сто, не сотни их: Все говорят, что я добыл их тысяч пятьдесят! Навои

ТОМИК: Здесь розы нет, а мне о ней твердят! Пройти б у сада - вдоль его оград, - Пусть прелесть роз очи не узрят, Зато вдохну чудесный аромат! Навои

ТОМИК: Осенней красотой расцвечен сад, И всюду листья желтые летят. Шафраном обернулся изумруд - Голубизну небес сменил закат. Навои

ТОМИК: Глаза твои – палачи, что гнали нас на убой, Не в трауре ли по нас оделись синей сурьмой? Ошибся я! Это в саду твоей красоты расцвели Нарциссы темные глаз в лилейной кайме голубой. Джами

ТОМИК: Этот мир, зеленый, алый, голубой. Скоро будет отнят у тебя судьбой. Так ступай и сердце ты вручи тому, Кто всегда с тобою, кто везде с тобой. Джами

ТОМИК: Доколе будем мы внимать своим страстям, Обманывать, петлять по всем земным путям? Устав от бытия, мы умоляем бога О том небытии, где будет сладко нам. Джами

ТОМИК: Я в кабаки хожу, но после все же каюсь, С блудницами сижу – и в этом тоже каюсь, Влечет мой дух к греху, а губы к покаянью, Я сам себя стыжу, прости, о боже, каюсь! Джами

ТОМИК: Нашедшему бальзам не задавай вопрос О ране, стоившей и мук ему, и слез. Ты слушай мудрецов и, виноград вкушая, Не спрашивай о том, в каком саду он рос. Джами

ТОМИК: В своих грехах, в своих желаньях каюсь, Что не стыжусь своих деяний, каюсь. Но, каясь, надо совершать дела, И я в недавнем покаянье каюсь. Джами

ТОМИК: Ты вздохом горестным моим учись внимать, о сердце, В пути далеком мы должны ровней дышать, о сердце. А всех, не помнящих добра, презревших правды свет, Забудь, коль можешь! Нам таких не надо знать, о сердце! Джами

ТОМИК: К тебе одной, к тебе одной стремился я сквозь дождь и зной, Блуждал в пустынях и горах и долго плыл с морской волной. Не замечал я ничего на всей поверхности земной, – Я шел к тебе, и только ты всегда была передо мной. Джами

ТОМИК: День прошел в размышленьях о том, что все прах. Увы, Ночь прошла в сожаленьях о яви и снах. Увы. Миг один этой жизни дороже вселенной всей, А она зря прошла в бесполезных мечтах. Увы. Джами

ТОМИК: Когда, порвав с людьми, я вырвался из пут, Я рад был, что меня простор и воля ждут. Но, полюбив тебя, я снова влез в хомут: Так зверь - рванет аркан, и - шею стянет жгут. Навои

ТОМИК: Кто службой шаху добывает хлеб, Тот может быть и хром, и глух, и слеп. Но тайну скрыть и быть немым, что склеп, - Труднейшая из всех земных судеб. Навои

ТОМИК: Я шахской справедливости чертог И укреплял, и строил, сколько мог: Уж раз создатель свет свечи возжег, Лететь на пламя должен мотылек! Навои

ТОМИК: Стихам я отдал радость вешних лет, И летних кущ моих тюльпанный цвет, И осени печально-желтый свет, И зимний вечер, что от снега сед. Навои

ТОМИК: Все, что видим мы, - видимость только одна. Далеко от поверхности мира до дна. Полагай несущественным явное в мире, Ибо тайная сущность вещей - не видна. Хаям

ТОМИК: Вижу: птица сидит на стене городской, Держит череп в когтях, повторяет с тоской: "Шах великий! Где войск твоих трубные клики? Где твоих барабанов торжественный бой?" Хаям

ТОМИК: Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим? В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим. Как много чистых душ под колесом лазурным Сгорает в пепел, в прах, - а где, скажите, дым? Хаям

ТОМИК: Скажи, ты знаешь ли, как жалок человек, Как жизни горестной его мгновенен бег? Из глины бедствия он вылеплен, и только успеет в мир вступить, - пора уйти навек. Хаям

ТОМИК: Умен ты или глуп, велик ты или мал, Не знаем мы, пока ты слова не сказал. Саади

ТОМИК: Если в рай после смерти меня поведут без тебя, Я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть. Ведь в раю без тебя мне придется сгорать, как в аду, Нет, Аллах не захочет меня так жестоко обидеть! Саади

ТОМИК: Не обольщайся прелестью красавиц, Пленительно расцветших в том саду. Ты в будущем году к ним охладеешь, Как к прошлогодним – в нынешнем году. Джами



полная версия страницы